Система воинских преступлений как деяний, посягающих на военную безопасность России, в УК РФ была ориентирована исключительно на условия мирного времени. В условиях специальной военной операции на территории Украины потребовалась срочная корректировка уголовного законодательства. Для этого использовался законодательный опыт не только советского, но и досоветского периода. При этом явно недооценено значение военно-уголовного законодательства Петра Великого, в том числе идей о соучастии гражданских лиц в воинских преступлениях, о деятельном раскаянии дезертира, о составах сдачи крепостей, капитуляции и сношения с неприятелем, сдачи неприятелю военного корабля, мародерства как преступления, посягающего прежде всего на интересы мирного населения. Реформирование российского военно-уголовного законодательства и законодательства о преступлениях, посягающих на национальную безопасность России, не следует считать законченным.

Общая и Особенная части — парные структурные компоненты уголовного закона. Взаимодействие Общей и Особенной частей логичнее рассматривать как соотношение, которое в статье исследуется в философском, социально-правовом и юридико-техническом смыслах. В философском смысле эти части органически связаны друг с другом по диалектике соотношения «общего и особенного». С социально-правовой точки зрения единство Общей и Особенной частей УК РФ проявляется в том, что обе части служат единым задачам; нормативные предписания обеих частей основываются на одних и тех же принципах; свойства конкретных преступлений и наказаний за них предусмотрены в обеих частях. С юридико-технической стороны единство Общей и Особенной частей Уголовного кодекса состоит в его системном строении. В работе обозначены как сходные, так и отличительные черты двух парных компонентов современного российского уголовного закона. Перспективы дальнейшего исследования проблематики соотношения Общей и Особенной частей УК РФ видятся в разработке и утверждении концепции построения российского уголовного закона.

Формальным источником уголовного права следует признавать те правовые акты, которые могут непосредственно применяться судами при разрешении уголовных дел и на которые суд должен прямо сослаться в судебном решении для обоснования принимаемого им решения. Уголовно-правовая доктрина убедительно доказала полиисточниковый характер отрасли уголовного права. Вместе с тем современному учению об источниках остро не хватает дифференцированного подхода к их анализу и представлению. Реализация системного подхода в контексте общетеоретического учения о формах выражения права позволяет выделить в ряду источников уголовного права несколько содержательно несовпадающих групп: а) источники регулирования уголовно-правовых отношений, которые не содержат уголовно-правовые предписания; б) источники, устанавливающие уголовно-правовые предписания, в том числе уголовный кодекс как единственный источник, устанавливающий преступность и наказуемость общественно опасных деяний; в) источники нормативной конкретизации уголовно-правовых предписаний; г) источники толкования уголовно-правовых предписаний.

В статье обращено внимание на важность уяснения признаков смежных и конкурирующих норм для квалификации преступлений. Определение соотношения составов как смежных или конкурирующих не является однозначным при исследовании этого вопроса различными специалистами. Одна из причин сложности выявления соотношения составов видится в несоблюдении баланса между казуистическим и абстрактным приемами законодательной техники в построении уголовно-правовых норм. Приведено понятие конкуренции уголовно-правовых норм и обращено внимание на два наиболее распространенных ее вида: конкуренцию общей и специальной нормы и конкуренцию части и целого. Сформулировано определение смежных норм. Подчеркнуто, что смежные нормы могут иметь как нейтральные, так и взаимоисключающие признаки. Сделан вывод о том, что смежные нормы не могут быть конкурирующими. Отличие в правилах конкуренции смежных и конкурирующих норм состоит в том, что смежные нормы, содержащие нейтральные признаки, могут образовывать идеальную совокупность преступлений, а содержащие взаимоисключающие признаки — нет, в то время как при конкуренции норм совокупность преступлений не образуется, применению подлежит лишь одна норма.

На основе изучения природы «заведомости» как особой конструкции, включенной в составы многих преступлений, выявлены особенности толкования уголовного закона, содержащего ссылку на заведомость, и проблемы квалификации преступлений, заключающихся в распространении заведомо ложной информации. В условиях цифровизации коммуникативного пространства и появления бесчисленного множества источников информации лицо может распространять ложные сведения под влиянием заблуждения. Предлагаются варианты изменения некоторых уголовно-правовых норм с тем, чтобы уменьшить возможность объективного вменения при квалификации деяния, совершенных в ситуациях чрезвычайного характера, в условиях которых трудно либо невозможно проверить достоверность информации.

В статье отмечается, что уголовно-правовая оценка соучастия в преступлении с точки зрения положений ч. 2 ст. 14 УК РФ предполагает решение двух взаимосвязанных задач: 1) оценку общественной опасности самого деяния, ставшего результатом совместных усилий соучастников, т.е. действия (акта бездействия) исполнителя (соисполнителей); 2) оценку общественной опасности участия конкретного лица в совершении этого деяния. Таким образом, проекция ч. 2 ст. 14 УК РФ на деяние, совершенное в соучастии, умножает (как минимум удваивает) предмет уголовно-правовой оценки. Соучастие традиционно считается обстоятельством, повышающим степень общественной опасности деяния. Тем не менее факт совершения уголовно наказуемого деяния в соучастии сам по себе не препятствует применению положений ч. 2 ст. 14 УК РФ. Во-первых, влияние этого обстоятельства на степень общественной опасности деяния не столь однозначно, поскольку в отдельных случаях соучастие может даже снижать общественную опасность деяния (примером могут служить уголовно наказуемые деяния, совершенные под влиянием психического принуждения или в результате вовлечения несовершеннолетнего в противоправную деятельность). Во-вторых, даже в типичной ситуации, когда соучастие повышает общественную опасность деяния, это влияние может полностью нивелироваться обстоятельствами, снижающими общественную опасность деяния до малозначительного уровня.
Специфика применения положений ч. 2 ст. 14 УК РФ к деянию, совершенному совместными усилиями нескольких лиц, состоит в том, что вопрос о малозначительности должен рассматриваться в отношении каждого такого лица индивидуально с учетом его роли в совершенном противоправном деянии, его персонального криминального «вклада», объема вины, личных мотивов и целей.

В статье анализируется возможность соучастия в преступлении после момента его юридического окончания применительно к длящимся преступлениям, преступлениям с усеченным составом, преступлениям с несколькими обязательными действиями и преступлениям с альтернативными деяниями. Исследуется значение предварительного сговора и осознания факта присоединения к юридически оконченному, но фактически продолжающемуся преступному посягательству для констатации соучастия в преступлении. Подробно анализируются правила квалификации соучастия при присоединении соучастника к эксцессу исполнителя разбоя, заранее не обещанном удержании похищенной жертвы и юридически оконченном изнасиловании. Делается вывод о том, что соучастие в преступлении может иметь место не только до момента его юридического окончания, но и после него — вплоть до момента фактического окончания преступного посягательства, тогда как совершение действий после этого и в связи с оконченным преступным посягательством является прикосновенностью к преступлению.

У российского законодателя отсутствует системный подход к криминализации создания групп определенной направленности, руководства ими и участия в таких группах. Разновидностью норм, содержащих запрет совершения таких деяний на первый взгляд являются нормы УК РФ, закрепленные в ч. 1—3 ст. 239 УК РФ. Эти нормы содержат запрет создания таких объединений или организаций, руководства ими и участия в них. Этот запрет обусловлен характером деятельности соответствующего объединения или организации. Проблема заключается в том, что речь идет об объединениях или организациях, которые обладают легальным статусом в Российской Федерации, а деятельность руководителей или участников таких организаций, которая запрещена УК РФ, выходит за рамки, определяемые их легальным статусом. Таким образом, участник или руководитель легально существующей организации может осуществлять незаконную деятельность под прикрытием такой организации без соучастия с кем-либо, а следовательно, нормы ст. 239 УК РФ не могут быть отнесены к специальным нормам Особенной части о преступных объединениях, поскольку наличие преступного объединения при совершении данных преступлений — факультативное обстоятельство.

Усмотрение судьи является неизбежным явлением, без которого невозможно обойтись при индивидуализации наказания. Одним из средств, с помощью которого законодатель наделяет им правоприменителя, — это оценочные понятия.
Для придания единообразия практике применения уголовно-правовых норм, содержащих оценочные понятия, Пленум Верховного Суда РФ в постановлениях очерчивает примерные пределы усмотрения в их применении.
Однако не все они разъяснены Верховным Судом РФ. В этой связи в статье предприняты попытки очертить границы оценочной деятельности суда в применении п. «а» и «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ, основываясь на анализе соответствующих научных работ и материалов судебной практики.
Рассмотрев указанные смягчающие наказание обстоятельства, автор делает выводы, согласно которым случайное стечение обстоятельств можно охарактеризовать как такую обстановку, когда виновный «оказался не в то время, не в том месте», вследствие которой он непреднамеренно, внезапно и вынужденно совершает преступление.
Последний признак, как правило, исключается при наличии квалифицирующих признаков или обстоятельств, отягчающих наказание.
Представившуюся возможность для совершения преступления нельзя рассматривать как случайное стечение обстоятельств, скорее, это характеризует внезапно возникший умысел, т.е. непреднамеренное и внезапное совершение преступления.
Под тяжелыми жизненными обстоятельствами следует понимать обстоятельства лично-семейного плана или служебно-личного плана, под влиянием которых виновный вынужденно совершает преступление.

В научной статье исследуются уголовно-правовые аспекты противодействия легализации (отмыванию) денег и (или) иного имущества, полученных преступным путем в Республике Казахстан. Как известно, преступные доходы создают материальную базу для совершения новых преступлений, способствуют росту теневой экономики, выводу капитала, повышению уровня коррупции, пропаганде преступного образа жизни, поэтому пресечение возможности легализации преступных доходов является необходимым условием противодействия преступности. Данное обстоятельство, в свою очередь, является важнейшим фактором экономической, политической, социальной стабильности государства. По мнению авторов статьи, в нормативной правовой базе и в правоприменительной деятельности государственных органов страны в области противодействия отмыванию денег имеются некоторые проблемы, связанные с правовой регламентацией и практической деятельностью правоохранительных органов. Авторами статьи выявлены существующие проблемы в правовой регламентации и правоприменительной деятельности в сфере противодействия отмыванию денег, главным образом в уголовно-правовой сфере, и предложены пути их решения.

В статье на основании анализа работы следственного органа по проведению проверок и расследованию уголовных дел по ряду статей УК РФ, затрагивающих интересы общественности, в том числе детей, анализируется проблема ограничения процессуальных возможностей следователей правилами о подследственности, проявляемая в случаях нарушения общественного порядка на общественных пространствах и фактами дорожно-транспортных происшествий. С учетом исследования делается вывод о целесообразности дополнения перечня преступлений, которые может расследовать Следственный комитет, статьями 213 и 264 УК РФ, альтернативная подследственность которых будет позволять при реагировании на происшествия безотлагательно давать уголовно-правовую оценку деятельности должностных лиц органов профилактики или проверять соответствие оказанных перевозчиком услуг требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей.
Кроме того, с учетом расширения охвата ситуаций, которые становятся предметом проверки Следственного комитета, повышения к нему доверия со стороны граждан автором делается вывод о необходимости нормативно закрепить за следственным органом полномочия по принятию координирующих мер и изданию организационных решений, обязательных для исполнения всеми правоохранительными и государственными органами по вопросам противодействия преступности.

Статья посвящена исследованию такого малоизученного в отечественной теории уголовного права явления, как пранк. В условиях цифровизации потребность в осмыслении его правовых последствий значительно возросла. Автор приходит к выводу, что российская наука уголовного права находится на этапе раннего осмысления пранкинга. Единого решения как в части совершенствования уголовного законодательства, так и относительно правил квалификации пранкинга до настоящего времени не выработано. В этих условиях судебно-следственная практика избирательно и весьма противоречиво реагирует на пранкинг путем применения традиционных уголовно-правовых норм об ответственности за хищения, вымогательство, угон, хулиганство и др. С учетом социальной сущности явления в статье сделан вывод, что простого решения насчет криминализации пранкинга не существует. На основе анализа имеющихся точек зрения в науке уголовного права и материалов правоприменительной практики выделяются подходы к уголовно-правовой оценке пранкинга.

 Одним из важнейших направлений уголовной политики современного государства должна являться защита общественного сознания от манипулятивных воздействий. Опасные проявления таких манипуляций, являются попытками изменить в сознании молодежи представление об основных ценностях общества. В статье дается анализ норм, направленных на борьбу с данным явлением. 

Практика показывают, что созрела необходимость в установлении ответственности за вовлечение несовершеннолетних в деятельность деструктивных групп, которые не обладают террористической или экстремистской направленностью, но представляют реальную опасность для физического и психического здоровья несовершеннолетних, их нравственного и духовного развития. При этом возникает вопрос об использовании законодательных конструкций при закреплении такой ответственности, а именно: что охватывает понятие вовлечения и будет ли достаточно прописать в законе ответственность за сам факт вовлечения. Кроме того, дискуссионным является вопрос о понятии и признаках «деструктивной группы». В статье сделан вывод, что наиболее опасными являются асоциальные и антисоциальные группы, деятельность которых направлена на десоциализацию, развитие и закрепление девиантного поведения детей. Многие из подобных деструктивных движений основывают свою деятельность на распространении и пропаганде деструктивной идеологии, в том числе путем размещения вредоносной информации в сети Интернет. Однако посягательство на информационную безопасность детей путем продуцирования деструктивно-пропагандистского контента не всегда подпадает под действие уголовно-правовых норм, что говорит о необходимости внесения изменений в действующее законодательство.

В статье рассматривается тема оценки деятельности биолабораторий двойного назначения и совершенствования уголовно-правового противодействия их негативному влиянию. Актуальность рассмотрения данной темы автор обосновывает ростом масштабов незаконной деятельности США в сфере биологических исследований двойного назначения и их активное расширение на территории государств, сопредельных с Российской Федерацией.
Автор анализирует общее понятие и характерные особенности биолабораторий двойного назначения. В статье подчеркивается важность разработки эффективных нормативно-правовых рамок для регулирования деятельности таких биолабораторий, а также норм, устанавливающих ответственность за нарушения, допущенные при их создании или организации их деятельности. Обосновывается необходимость принятия уголовно-правовых норм, направленных на обеспечение биологической безопасности населения и предотвращение возможности совершения противозаконных действий при проведении биологических исследований.
Кроме того, обосновывается целесообразность реформирования уголовного законодательства РФ и внесения необходимых для эффективной защиты биологической безопасности дополнений в действующую редакцию статьи 355 УК РФ.

В статье рассматриваются объект и предмет преступления, предусмотренного ст. 234.2 УК РФ. Проведен сравнительный анализ объекта и предмета преступлений, предусмотренных ст. 234, 234.2, 238 УК РФ. В процессе анализа были установлены характерные черты, присущие предмету и объекту преступления, предусмотренного ст. 234.2 УК РФ. Сделан вывод, что незаконный оборот метанола посягает на два дополнительных объекта. Автор пришел к заключению, что предметами рассматриваемого преступления могут быть только метанол и метанолсодержащие жидкости, находящиеся в незаконном обороте. Выявлены проблемные вопросы определения метанолсодержащей жидкости как предмета незаконного оборота метилового спирта.

До недавнего времени ответственность за жестокое обращение с животными была предусмотрена в ст. 245 УК РФ. Административно-правовые меры за него были закреплены в ряде субъектов РФ. Установление федеральных правил, регламентирующих ответственное обращение с животными, обусловило необходимость установления этих мер на федеральном уровне. Проблема была отчасти решена в 2023 г. в результате дополнения административного законодательства нормами, установившими ответственность, в том числе за указанное деяние. Данная статья посвящена оценке этих норм во взаимосвязи с иными уголовно-правовыми нормами с акцентом на некоторые проблемные положения, способные вызвать трудности на уровне правоприменительной практики. Они касаются, в частности, предмета правонарушений, содержания деяния, их субъекта, субъективной стороны.

В статье рассматриваются проблемы отнесения криптовалют к числу имущества, подлежащего конфискации в порядке гл. 15.1 УК РФ. Несмотря на дискуссионный характер возможности обращения взыскания на криптовалюты, изменения, внесенные в ст. 104.1 УК Федеральным законом от 13.06.2023 № 214-ФЗ, расширяют случаи применения конфискации по делам о преступлениях в сфере компьютерной информации (гл. 28 УК), которые, как правило, сопряжены с использованием криптовалют. Высшая судебная инстанция в новой редакции (от 12.12.2023) постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.06.2018 № 17 «О некоторых вопросах, связанных с применением конфискации имущества в уголовном судопроизводстве» предусматривает ряд положений, позволяющих судить о расширении возможности применения конфискации криптовалют. Складывающаяся неоднородная судебная практика допускает различные варианты конфискации криптовалют в зависимости от специфики электронного носителя и особенностей хранения криптовалют. Отсутствие как нормативно-правового регулирования, так и технического обеспечения исполнения конфискации криптовалюты затрудняет возможность эффективной конфискации криптовалют и достижения целей уголовного судопроизводства, в связи с чем необходимо внесение изменений в действующее законодательство криминального цикла.

В ходе исследования диспозиции ст. 187 УК РФ проведен содержательный анализ ее положений с точки зрения определенности предусмотренных в ней предписаний, а также согласованности сформулированных в уголовно-правовой норме положений с доктриной уголовно-правовой защиты правомерного оборота средств платежей. В работе отражены результаты судебно-следственной практики, свидетельствующие, что высокая степень бланкетности, присущая ст. 187 УК РФ, может рассматриваться как одно из обстоятельств, влияющих на недостаточную определенность диспозиции статьи. Автор подтверждает свою позицию о важности и актуальности точной и полной правовой регламентации сферы информационной безопасности для информационной экономики Российского государства на примере положений важнейших документов стратегического характера. Вместе с тем до настоящего времени остаются дискуссионными вопросы сферы действия ст. 187 УК РФ, возможности квалификации ее по совокупности с другими составами, а также правовой определенности диспозиции нормы.

Статья посвящена всестороннему анализу концепции уголовно-правового риска, которая приобрела актуальность в современном юридическом дискурсе. Исследуются различные методологические подходы к пониманию уголовно-правового риска. В работе рассмотрены также теоретические концепции уголовно-правового риска, которые выделялись в уголовно-правовой науке в последнее время, приводятся некоторые классификации таких рисков. Основываясь на анализе теоретического материла, автор делает вывод о необходимости сближения уголовно-правового понимания риска с иными концепциями рисков, которые господствуют в иных социо-гуманитарных науках. Особое внимание уделяется социологической теории риска, разработанной Никласом Луманом, который рассматривает риск через призму системной теории, подчеркивая социальные аспекты рискового поведения и их влияние на общественное развитие. Результаты работы могут быть использованы для дальнейшего теоретического осмысления уголовно-правовых рисков, а также для разработки практических рекомендаций по управлению ими и их минимизации в различных сферах деятельности, в том числе инновационных.

Особенности уголовной ответственности за деяния, сопряженные с причинением вреда при осуществлении опасной деятельности в уголовном законе не урегулированы. В доктрине и практике нет единообразного решения соответствующих вопросов. Субъективные признаки преступления при таких обстоятельствах не позволяют отграничить правомерное поведение от преступления. Норма о крайней необходимости не решает проблему. Предусмотренная УК РФ норма об обоснованном риске не отражает правовую действительность. За рубежом эта проблема решается путем конкретизации признаков преступлений, связанных с опасной деятельностью, доктринальным обоснованием объективной вменимости, внедрения этической оценки при установлении причинной связи. В российском праве проблема эта актуальна, она не решена и требует решения.

В статье исследуются уголовно-правовые способы противодействия новым криминальным угрозам, возникающим в результате роста масштаба международной миграции. Автором анализируется содержание Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации в контексте выявления источников опасности для общества и государства как объектов уголовно-правовой охраны. В работе выявляются современные криминогенные риски в виде лоббистской деятельности в миграционной сфере, оказания противоправного воздействия национальными диаспорами на органы публичной власти. Освещаются подходы к определению понятия лоббирования, его моделям и видам. Отмечается необходимость включения в УК нормы об ответственности за неправомерное лоббирование. В статье проводится разграничение между диаспорами и этническими преступными группами. Рекомендуется дополнить ст. 63 УК такими отягчающими наказание обстоятельствами, как совершение преступления иностранным гражданином, нарушавшим ранее правила въезда или нахождения в РФ, его прибытие на территорию РФ с целью совершения преступления.

Предметом настоящего исследования выступает деятельность Следственной группы ООН, созданной для расследования и раскрытия преступлений международной террористической организации «Исламское государство»1.
В работе показана история создания Следственной группы, рассмотрены основные достижения ее деятельности. В частности, Следственной группой собраны бесспорные доказательства совершения членами ИГ многочисленных преступлений, в том числе наиболее тяжких из всех известных современному международному праву и национальному праву большинства государств мира: геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений. Вместе с тем эта деятельность так и не привела к реальному обвинению кого-либо в национальных судах Ирака в совершении указанных преступлений. Данное обстоятельство делает проблематичным очередное продление Советом Безопасности ООН мандата Следственной группы, что превращает перспективу обеспечения неотвратимости уголовной ответственности и наказания членов ИГ, виновных в тягчайших преступлениях, еще более неопределенной.

В статье рассматриваются вопросы практической реализации института возвращения уголовного дела судом прокурору. Обосновывается относительность содержания истины и степени ее достижения в различных стадиях уголовного процесса. В соответствии с этим ставятся вопросы обеспечения достаточности доказательств и возможности рассмотрения дела в суде во взаимосвязи с оценкой качества досудебного производства. Приводится классификация недочетов предварительного расследования, влекущих появление оснований для возвращения дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ. Представлена позиция прокуратуры по вопросам возвращения судом дел из суда с точки зрения целевого предназначения данного института. Проведен краткий компаративный анализ стадии подготовки дела к слушанию в России и странах англосаксонской правовой системы, проанализирован положительный опыт предоставления суду широких полномочий по проверке доказательственной базы обвинения в стадии предания суду. На основе обобщения сложившейся правоприменительной практики и с использованием сравнительно-правового метода сформулированы предложения по преодолению существующих проблем в отечественном уголовном судопроизводстве.

В статье предпринята попытка обобщить некоторые аспекты опыта правового регулирования капитального строительства объектов военной инфраструктуры, который был накоплен во время Великой Отечественной войны, особенно в течение ее самого сложного, первого периода, когда инициатива была в руках агрессора, а перед советским государством встал жизненно важный вопрос быстрого перевода экономики, в том числе военно-строительного комплекса, на рельсы функционирования в условиях реальной военной угрозы. Последовательно проводится мысль о непреходящей актуальности данного опыта в текущей ситуации реальной угрозы суверенитету России. С учетом специфики строительства указанных объектов сформулированы предложения о необходимости кодификации норм, регулирующих капитальное строительство объектов военно-оборонной инфраструктуры в Военно-строительном кодексе РФ при единоначалии федерального органа в области обороны — Министерства обороны РФ на всех стадиях капитального строительства данных объектов.

Рассматривается принцип stare decisis и действие его ключевых параметров в контексте современного уголовного права. Автор исходит из того, что прецедентный характер уголовно-правовых позиций высшей судебной инстанции прямо вытекает из конституционных требований о равенстве всех перед законом и судом, описывает основание этого принципа в российских реалиях. Показана эмпирическая беспочвенность разъяснений Верховного Суда РФ и хаотичность формирования его квартальных обзоров. Автор предлагает не рассматривать разъяснения Пленума Верховного Суда РФ в качестве прецедентных, оставив среди таковых только решения Верховного Суда РФ по конкретным делам независимо от их включения в обзор практики. На основании исследования авторского телеграм-канала «Уголовная практика ВС РФ» и более 800 судебных актов за последние 3 года выявлен тренд прецедентного правосудия: суды первой инстанции активно мотивируют свои решения ссылками на позиции уголовной коллегии по конкретным делам.

Русский язык очень богат. Многие думают, что знание фразеологизмов им не пригодится, хотя сами часто используют их в речи и не замечают этого. Часто одно и то же выражение можно понять по-разному: это зависит от ситуации, настроения, самого человека, времени, в котором он живет. Поэтому и существуют фразеологизмы — устойчивые выражения языка, значения которых всем известны и общепризнаны. У них нет автора, они настолько вошли в нашу речь, что уже являются народными.